Самойлов: "До конца света мы планируем записать как минимум один альбом"

Тема распада и воссоединения отечественных рок-групп давно уже стала для современной музыкальной жизни обыденностью. Фронтмены культовых ансамблей – таких как, например, "Наутилус Помпилиус", все чаще начинают жить отдельной творческой жизнью, старательно взращивая новые проекты и открещиваясь от старых. Не избежала этой участи и группа "Агата Кристи", благополучно отыгравшая в прошлом году свои последние концерты и после чего распавшаяся. Один из братьев-лидеров свердловского декандентского коллектива Глеб Самойлов нашел в себе силы сколотить новую команду, с которой, собственно, и выступил в нескольких сибирских городах на минувшей неделе (напоследок остался концерт в Барнауле, который пройдет 29 ноября).

В рамках гастрольного тура группа "Глеб Самойлоff & The Matrixx" исполняет композиции со своего первого альбома "Прекрасное жестоко", а также некоторые треки с сольника Самойлова "Маленький фриц" 20-летней давности. Связи между этими двумя альбомами почти никакой, что, в целом, объяснимо огромным временным промежутком. Стилистика, однако, сохранилась, и старые песни звучат вместе с новыми вполне органично. Да и аудитория подобралась самая разнообразная – от людей в возрасте, ностальгирующих по "Агате", до восторженных подростков, уже успевших проникнуться "Матрицей". Причем, все остались одинаково довольны. Перед новосибирским выступлением Глеб Самойлов и бас-гитарист и клавишник группы The Matrixx Константин Бекрев ответили на вопросы журналистов.

— Вы сегодня приехали с программой "Прекрасное жестоко". А что вообще такое это прекрасное жестоко? Почему так альбом называется?

Глеб: Потому что это мое мироощущение, основанное на личном опыте. Все прекрасное жестоко. Жестока правда, жестока любовь, жестока свобода. А многое в нашей жизни просто жестоко, и прекрасным его вообще не назовешь.

— Жестокого, действительно, много. По слухам, скоро, вообще, грядет конец света…

Глеб: До того конца света мы планируем записать еще как минимум один альбом…

Константин: Мало того, в тот день, когда все это планируется, мы дадим большой концерт для друзей и близких. Надо же отметить такое событие.

— То есть вы это явление всерьез воспринимаете?

Глеб: Нет, не воспринимаем мы его всерьез. Мы этих концов света уже много пережили, верить уже не хочется.

— Тогда зачем эта тема так широко афишируется?

Глеб: А чтоб страху на людей нагнать! Страх перед СПИДом, страх перед маньяками, террористами. Конец света туда же. Запуганным обществом проще управлять, только и всего.

— Вернемся из конца света ко дню сегодняшнему. Ваши концерты очень популярны, но нет ли ощущения, что народ приходит все-таки в ожидании "Агаты Кристи"?

Глеб: Понимаете, мы с самого начала использовали любой повод, чтобы заявить, что The Matrixx – это не "Агата Кристи", и исполняем мы другую музыку. Думаю, все уже в курсе. Конечно, часть поклонников "Агаты" осталась с нами, другая часть на наши концерты не ходит. Новые поклонники появились опять-таки. Потому и концерты популярны, не в "Агате" дело.

Константин: Есть ведь еще много слушателей, которым нравится творчество Глеба и его жизненная позиция независимо от того, как называется группа, в которой он поет. Таких людей много, и они тоже приходят не "Агату Кристи" слушать.

— А чем вы от "Агаты Кристи" отличаетесь?

Константин: "Агата Кристи" – это все-таки было творчество двух человек – Глеба и Вадима Самойловых. А тут творчество одного человека, мировоззрение одного человека, не загнанное в рамки второго.

Глеб: С закрытием "Агаты Кристи" отсеялись люди, которым нужны были старые хиты. Остались с нами те, кому интересно, что происходит сейчас. Это здорово, на самом деле.

— The Matrixx – это коллектив, в котором есть фронтмен и его аккомпанемент, или группа, в которой все самореализуются одинаково?

Глеб: Творчество сугубо мое, этого никто не оспаривает. А в плане выступлений – это такой своеобразный театр, где важна роль каждого. Чем я там, на сцене, управлять могу, кроме микрофона?

Константин: В творческом плане это, конечно, группа Глеба. Но в плане исполнения этого творчества у нас полное равноправие, и каждый в равной степени реализуется.

— На сегодняшний день, отыграв какое-то количество концертов, что вы можете сказать про публику? Меняется ли зритель вместе с вами?

Глеб: А поведение зрителя зависит от места проживания. В Москве, например, очень заводная публика, которая реагирует на каждое движение. А сибирский зритель, почему-то, очень скуп на эмоции.

— Глеб, а осталась ли со времен "Агаты" та стилистика протеста против государственного и общественного строя, которую вы так явно стремились показать?

Глеб: Осталась, я всегда был против, и никуда эта тема не делать. Это и по текстам можно проследить, на самом деле. Там очевидно все.

— Не так уж очевидно. Вам не кажется, что публика все-таки не стремится найти в вашем творчестве этот протест?

Глеб: Нет, не кажется. Кто хочет, тот его слышит. А если вы не слышите – ну, что ж, глухота излечима.

— Глеб, в одном из интервью вы сказали, что семьи в своей жизни не видите. Вы принципиальный противник семейной жизни?

Глеб: Нет, просто, как показывает практика, я – человек одинокий, и мне лучше одному. Я рад, что любовь в моей жизни все-таки возникает, но поддерживать отношения постоянно просто ради того, чтобы их поддерживать, я не могу. Хотя, надо сказать, я отец своему сыну, и сын знает, что у него есть отец. Он приезжает ко мне, и я к нему приезжаю. Вчера парню 14 лет исполнилось, и мы посвятили ему концерт. Он ходит на наши выступления, слушает мою музыку.

— Вы его не ограничиваете в таких вещах?

Глеб: Я ни в чем его не ограничиваю. Пусть он слушает, смотрит, читает то, что ему нравится. Так, собственно, я рос, пусть и он так растет.

— То есть, вы против рафинированного воспитания, когда ребенка надо ограждать от чего-то?

Глеб: Ну, меня никто не ограждал. Хотя нет. Мама от рок-музыки пыталась оградить, но, вот, не уберегла…